Самолеты, как привязанные друг к другу, виток за витком набирали высоту, но мотор на «харрикейне» был слабее (и это тоже входило в расчет Мюллера), он начал терять скорость, а Мюллер продолжал лезть вверх.
Наконец, Вальцефер, потеряв терпение, на короткое время довернул машину, дав очередь по Мюллеру (мимо!), и тут же свалился в штопор.
Ас, внимательно следивший за поведением противника, мгновенно выполнил полупереворот и на выходе из штопора сразил того очередью с минимальной дистанции.
Самолет Вальцефера загорелся... За этим показательным, виртуозным боем люди на земле следили затаив дыхание.
Мюллер, покачав на прощание крыльями, скрылся, а Вальцефер, сбив скольжением пламя, с поврежденным мотором произвел посадку на свой аэродром. Он был ранен в низ живота осколком (остальные застряли в парашюте). К счастью, ранение оказалось легким...
Об этом бое с Мюллером полковник Вальцефер любил рассказывать в назидание молодым летчикам...
Видимо, подражая Рудольфу Мюллеру, на Калининском фронте появился другой немецкий ас. Дважды он вызывал на «воздушную дуэль» и дважды ему удавалось одерживать победу. Об этом Иван Федоров узнал, когда оказался на аэродроме Злобино.
— Я приехал на аэродром Злобино, — рассказывал Иван Евграфович, — от Рокоссовского на мотоцикле. Мне докладывают: так, мол, и так, уже прилетал два раза. Действительно, ас прилетел и в третий раз, пунктуально, на «фокке-вульф-190»... Самолет мне уже приготовили.
Вызов я принял. Сел в самолет — и в воздух. Бой был короткий, всего несколько минут. Аса я завалил, он почему-то показался мне не очень опытным — крылышки, конечно, есть, а перышки еще втыкать надо... От моей очереди у него отвалилось крыло, но он успел выпрыгнуть на парашюте. Жаль, фамилию его не запомнил.
Ивану Федорову кроме Калининского фронта (июль 1942 — апрель 1943), пришлось воевать на Центральном фронте (апрель 1943 — июнь 1944), на 3-м Прибалтийском (июнь-ноябрь 1944) и на 2-м Белорусском (ноябрь 1944 - май 1945).
В 1943 году Федорова наконец представили к званию Героя (на 23 февраля), но Военный совет не утвердил. Более того, приказом от 1 мая 1944 года он сдал дела 213-й авиадивизии и перевелся на должность заместителя командира Краснознаменной 269-й авиадивизии 4-й воздушной армии.
Это было сделано по просьбе самого Федорова:
— Ушел с должности командира дивизии, — говорил он. — Не в моем характере «шлифовать» кресло. Стал замом, чтобы иметь возможность больше летать.
В этот период он сколотил девятку отличных летчиков, в которую вошли Андрей Боровых, Василий Зудилов, Иван Баранов, Василий Зайцев, Григорий Онуфриенко... — впоследствии все стали Героями, а Зайцев и Боровых дважды.
«Девяткой» стали летать за линию фронта на «свободную охоту». Рассказывает Иван Евграфович:
— Меня за эту «охоту» прозвали «анархистом», так как я разрешения не спрашивал и всю ответственность брал на себя.
Благодаря разведке мы хорошо знали расположение немецких аэродромов. Как-то решили лететь ближе к вечеру. Прилетаем. Я с высоты 20 метров бросаю вымпел (банку из-под тушенки с шестерней и куском белой материи). В банке записка по-немецки: «Вызываем на бой по числу прилетевших. Не вздумайте шутить. Если запустите хоть на один двигатель больше — сожжем на земле».
Немцы большей частью условия принимали. Вижу, первый «мессер», второй взлетел, кричу по рации: «Гришка, твой пошел!» — «Есть мой!» — отвечает. Немец шасси убрал — наш уже рядом. Набрали высоту, разошлись — и бой начинается.
Первого собьешь и сразу бросаешься помогать другой паре. Так же действовали и другие. В этом сказывалось преимущество боя девяткой...
Сбил я 21 немецкий самолет, другие по 10 и более, на земле уничтожили около трех десятков, но нам удалось сделать только 16 вылетов, затем на такие полеты пришел запрет...
В июне 1944 года в результате допроса пленного немецкого летчика стало известно, что вблизи фронта появилась группа асов «Мельдерс» из 29 пилотов, которой командовал полковник Берг.
Вот как рассказывал об этом Иван Евграфович:
— На фюзеляжах их машин были нарисованы тузы, короли, валеты — целая колода карт, за что их прозвали «картежниками». Самолет Берга был разукрашен трехглавым драконом, говорили, что на его счету 127 побед.
В паре с Боровых его с трудом удалось сбить вместе с ведомым (на борту был червовый туз).
Через некоторое время мне принесли его шпагу, курительную трубку — Мефистофель с автографом Гитлера и белый маузер из нержавейки.
Наши летчики знали, что многие немецкие асы летали с сувенирами-талисманами (ладанки, медальоны, зверушки разные), ну а у Берга шпага его предка...
Иван Евграфович не раз таранил самолеты противника. Старался ударить по хвосту.
— Удачный таран был в 1942 году, — вспоминал Федоров, — в конце августа, недалеко от деревни Федотове. Летели вдоль железной дороги в паре со штрафником. Смотрю, противоположным курсом строй «юнкерсов». Насчитал 31 бомбардировщик. Их сопровождают и прикрывают 18 «мессеров».
Едва начал строить маневр для атаки, ведомый (фамилии не помню) пошел вниз и меня бросил. На душе сделалось скверно. Я передаю по рации: «Следите за последней работой, чем позорно жить, лучше честно умру!» — и бросился в самую гущу строя бомбардировщиков. С близкой дистанции подряд сбил пять «юнкерсов» и одного таранил...
Точную дату этого боя Иван Евграфович не помнил, но мне удалось отыскать документ от 17 августа 1943 года, подписанный начальником штаба 6-го истребительного авиационного корпуса полковником Н. П. Жильцовым, подтверждающий описание этого боя.
— Вернулся живой, — сказал Иван Евграфович, завершая рассказ об этом бое. — Правда, поранило в ногу, мой самолет стал разваливаться еще в воздухе. Я хоть и не был штрафником, а только их командиром, но некоторое время спустя обнаружил, что начальник штаба Волков мне эти победы не записал. Я знал, что после моего «дезертирства» с завода ко мне все еще присматриваются особисты и сделал вид, что не придаю этому значения. Слава Богу, живой остался...
Наступил 1945 год. Кончилась война. Вскоре пришел приказ Сталина «всех летчиков-испытателей вернуть на свои места». Иван Федоров поехал в Горький к Лавочкину. Тот был рад встрече с ним и сразу предложил интересную работу.
Лев Вяткин
